Израиль Самуилович родился 20 августа 1914 г. седьмым ребенком в семье мелкого лавочника в местечке Хойники Речицкого уезда Минской губернии. Уже в 6 лет он потерял отца, расстрелянного на его глазах белогвардейцами во время еврейского погрома. После гибели отца мать осталась одна с семью малолетними детьми, старшему из которых было всего 15. Несмотря на огромные трудности, в семье господствовал дух учения, и все дети, за исключением одного, помогавшего по хозяйству, получили образование.
     В 1928 году И. Фишман заканчивает школу (семилетку) и поступает в педагогический техникум в Минске. Закончив его досрочно, полтора года работает учителем физики и математики в провинциальной средней школе. Однако неумолимая тяга к знаниям привела его в 1934 году на физический факультет Ленинградского университета, который он с отличием заканчивает в 1938 году. Его учителями были крупнейшие советские ученые того времени: академики В. Фок, П. Лукирский, В. Смирнов и др. Научным руководителем И. Фишмана был выдающийся спектроскопист С. Фриш.
     По окончании университета И. Фишман направляется в Воронеж, на авиационный завод, для организации одной из первых в стране лабораторий спектрального анализа. Израиль Самуилович не только создал лабораторию, но сразу начал вести активные научные исследования в этой области. Так, в том же году им был разработан и опубликован оригинальный метод переводного множителя, который лег в основу экспрессного спектрального анализа. Этот метод был первым объективным методом элементного анализа, который отличался быстротой и высокой точностью. Полный спектральный анализ занимал всего 10 минут, что давало возможность корректировать химический состав сплава непосредственно по ходу плавки. Внедрение экспресс-анализа на заводах авиапромышленности дало огромный экономический эффект и позволило коренным образом перестроить технологический процесс литья.
    С первых дней своего приезда в Воронеж И. Фишман наладил научные связи с местным университетом и участвовал в работе регулярного семинара по оптике. Там же он познакомился с Л. Поповым, впоследствии организатором кафедры оптики и спектроскопии в Казанском университете.
    В 1941 году вместе с Воронежским авиационным заводом Израиль Самуилович был эвакуирован в Казань. Здесь опять пришлось создавать спектральные лаборатории на голом месте и развивать новые, более эффективные методы экспресс-анализа. В частности, И. Фишманом был разработан и впоследствии широко внедрен в промышленность метод контрольного эталона, впоследствии вошедший в учебники, и несколько государственных стандартов.
    В 1949 году И. Фишман начал по совместительству работать в Казанском университете. Им были продолжены работы в области эмиссионного спектрального анализа и разработан новый метод, названный методом расчетных графиков. Работы того периода обобщены Израилем Самуиловичем в его монографии «Методы количественного спектрального анализа» (1961 г.).
   Одним из основных итогов работы на том этапе было осознание факта, что дальнейший прогресс прикладной атомной спектроскопии невозможен без фундаментальных исследований спектроскопических свойств плазмы. Поэтому с начала 60-х годов И. Фишман вместе со своими аспирантами начинает теоретические исследования оптически плотной плазмы. Были рассчитаны интегральные характеристики излучения и форма самообращенных спектральных линий, разработаны новые методы диагностики плазмы, проведены исследования спектров поглощения оптически плотной плазмы. Углубленное теоретическое исследование свойств плазмы потребовало разработки соответствующего математического аппарата, что в конечном счете привело к новой тематике исследований - созданию математических методов обработки спектроскопической информации.
   В начале 70-х годов Израиль Самуилович начинает в Казанском университете систематические исследования в области атомно-абсорбционной спектроскопии. Используя высокую чувствительность этого метода, он выдвинул и реализовал идею измерения упругости паров металлов при различных температурах на основе измерения их атомной абсорбции. Им был предложен новый, защищенный авторским свидетельством электродуговой атомизатор, который был реализован и всесторонне исследован его учениками. 
    Перейдя в 1961 г. на кафедру оптики и спектроскопии Казанского университета, Израиль Самуилович никогда не терял тесной связи с промышленностью. Благодаря этому в семидесятых годах сформировалось новое направление исследований И. Фишмана - разработка и исследование мощных молекулярных лазеров. Под руководством Израиля Самуиловича была создана серия приборов по диагностике лазерных генераторов большой мощности и спектроскопическими методами исследованы параметры инверсной среды. 
    За время преподавания в университете И. Фишман читал курсы лекций по всем разделам общей физики, спецкурсы «Атомная спектроскопия», «Молекулярная спектроскопия», «Спектральный анализ», вел семинарские, лабораторные занятия со студентами, руководил аспирантами, дипломными и курсовыми работами. На протяжении 15 лет читал «Избранные главы «Оптики» слушателям факультета повышения квалификации преподавателей вузов. В общей сложности научной и педагогической деятельности И. Фишман отдал более 60 лет жизни. Под его научным руководством 24 аспиранта защитили кандидатские диссертации, трое из них стали докторами наук.
     В международных и центральных российских изданиях Израилем Самуиловичем опубликовано более 150 научных работ, две монографии, получено 9 авторских свидетельств на изобретения.
     Помимо научно-педагогической деятельности, И. Фишман много времени уделял общественной работе. На протяжении 15 лет он руководил методической комиссией физического факультета КГУ. Израиль Самуилович инициировал и довёл до конца ряд поистине уникальных проектов. Одним из таких легендарных дел явился намыв пляжа в районе университетской базы отдыха на Кордоне. Кроме этого, И. Фишман внёс большой вклад в создание и обустройство самого спортивно-оздоровительного лагеря. Все эти перипетии описаны им в автобиографической книге "Воспоминания и размышления", изданной университетом.
     Плодотворная работа Израиля Самуиловича высоко оценена. Он удостоен многих правительственных наград, является заслуженным деятелем науки Республики Татарстан, награждён международным дипломом "Заслуженный Соросовский профессор".

ученики М. Салахов, ректор КГУ,
А. Гильмутдинов, профессор кафедры
общей физики КГУ

         Из книги “Воспоминания и размышления”
         Генеалогия
        Я родился 20 августа 1914, в месяц и год начала мировой войны. Родина - местечко Хойники, Гомельского округа (папраўдзе: Рэчыцкага павету Мінскай губерні. – С. Б.), Белоруссия.
        Опишу родословную. Мой дед со стороны отца - Мойша, бабушка - Гена. Она была его второй женой. Его первая жена родила пятерых детей - это: Рива, Лейба Качеровские, Серл, Янче и Борах Тверские (говорят, что Риву сожрали свиньи во время гражданской войны). Ее двух дочерей, старых дев, я еще помню: они жили на вокзальной улице в хорошем доме и с нами не знались. Со второй женой, Геной, у них было четверо детей: горбатая Енте, которая жила во второй половине нашего дома, Рохл и Шейндл - мои родные тети и мой отец Шмуэл. До второго замужества моя бабушка еще имела сына Ича, который еще до революции уехал в Америку и умер в возрасте старше 100 лет. Его дочь Хае-Лее проживала в Нью-Йорке.
       Дедушку со стороны матери звали Арон. Его я хорошо помню. Он жил в Чернобыле (где произошла авария с атомной электростанцией) и изредка к нам приезжал в Хойники.
       Мою мать звали Крейне. Она родилась в 1879 году (в один год со Сталиным). У нее было 7 сыновей - мои братья (всего было 10 детей, но трое - одна из них девочка - умерли еще до родов). Старшего брата звали Мордух (Мотке,Марк), 1905 года рождения. Второго - Сендер, третьего Наум, четвертого - Янче (Яша, Яков), далее пятым был я, Исроэл (Исрол-Михл, Израиль, Изя). Шестым был Мойше (Мейшке, Миша) и, наконец, младшим был Генах (Евгений, Женя).
       Местечко, где я родился, было типичным городком оседлости. В центре располагалась большая базарная площадь с огромным числом (более ста) деревянных лавчонок, выстроившихся рядами. Одна из них принадлежала моему отцу. В местечке была одна церковь, четыре синагоги, два парка, в глубине которых стояли дворцы (занадта сказана; папраўдзе – сядзібныя дамы. – С. Б.), когда-то принадлежавшие богатым помещикам. Улицы расходились центробежно от базарной площади, были заселены в основном евреями и оканчивались простыми деревенскими улицами, в которых проживали крестьяне – белорусы и русские.

*****

      Педагогический техникум
      В 1928 году я окончил школу - семь классов. Куда поступать учиться? Решено, в Минск. К тому времени старший брат Мотя уже учился в Минске в университете. Наум учился в Гомеле, в летной школе. О, сколько переживаний было с поступлением в еврейский педтехникум! Сыну торговца доступ в техникум был заказан. Мы долго формулировали, как представить мое происхождение для властей не столь одиозно. Решили писать – кооперированный кустарь. К тому времени, действительно, мать поступила на колбасное производство, где вместо нее работал Сендер, ее второй сын. И хотя стали мы кооперированными кустарями только что, в графе "соцпроисхождение" писали "кооперированный кустарь". В конце концов, я поступил в евпедтехникум в Минске.
     Жизнь в техникуме началась с того, что я сразу же вступил в коммуну. Это была потребительская коммуна. В основном туда входили старшекурсники, но среди них затесался и я. Это была волнующая пора. Для коммуны отвели целый этаж, пятый. Стипендию мы сдавали в общий котел. Но и потребляли сообща. У нас не было своего белья. Каждый выбирал себе белье из огромной кучи, по возможности своего размера. Не всегда это удавалось. Штопали носки и латали одежду сообща. Тогда я и научился чинить одежду. Личных денег у нас не было. Помню, наш поэт, студент последнего курса, получил гонорар и пригласил в кино девушку. За это его с треском прогнали из коммуны. Это был жестокий урок. В 1929 году свирепствовала "испанка", грипп. Помню, все переболели, и мы все ухаживали за своими товарищами. Заболел и я. Температура 40. Но коммуна заботилась о нас. Помню, девушка дала мне конфет и ласково меня ими кормила. Какое блаженство!
     В конце года коммуну расформировали. На прощальном вечере директор техникума по фамилии Альтшулер произнес трогательную речь. Он говорил, что наша коммуна - только начало. Коммунизм будет во всем мире. Позже, я с теплотой вспоминал этот год, проведенный в коммуне.
     В то время еврейская культурная жизнь в Минске кипела. В университете был еврейский факультет, где учился мой старший брат Мотя. Существовал еврейский педагогический техникум, где учился я. Процветали литература и поэзия. Я хорошо помню вечера поэзии, где выступали знаменитые, талантливые поэты: Изи Харик, Фефер, Перец Маркиш и другие. Мне хорошо запомнился Изи Харик с огромной черной шевелюрой, страстно читающий свои стихи на еврейском языке. Запомнился также всегда посещающий эти вечера то ли меценат, то ли любитель, по фамилии Громер. Говорили, что это очень крупный ученый - физик, первый ученик Эйнштейна. Он страдал слоновой болезнью. У него был огромный подбородок, аж до пояса. Он никогда не выступал, но всегда присутствовал. Я тоже никогда не пропускал эти вечера поэзии и любил всех поэтов. К сожалению, судьба еврейских поэтов вскоре пошла по крайне мрачному сценарию. Изи Харик, Фефер и Перец Маркиш были расстреляны НКВД, как и многие другие представители еврейской интеллигенции.
     Начало травли евреев пришлось на годы моей учебы в техникуме. Мне вспоминается любимый нами преподаватель истории, фамилию которого, к сожалению, не помню. Однажды он проводил урок и был необычно рассеян. Во время лекции делал продолжительные паузы, а мы сидели и ждали , когда он заговорит. Помню, он рассеянно ответил на чей-то вопрос и ушел из аудитории как-то по-особенному понуро. Тогда мы не придали этому значения. К концу дня я узнал, что он повесился на чердаке дома, в котором жил, не выдержав организованной против него травли.
       Голод
       Каждый год на каникулы я приезжал домой. В свой первый приезд я впервые увидел моего деда по линии матери. Он жил в Чернобыле и приехал к дочери, поскольку у него совершенно не было средств к существованию. Это был седой старик с длинной бородой, который все время сидел в неподвижной позе, не замечая нас и не зная никого из нас по имени. Мне казалось, что он недолюбливал своих внуков и смотрел на них без всякого интереса. В то время на своей родине он уже чувствовал голод и, конечно, понимая, бедственное положение моей матери, все же решился приехать к нам и жил довольно долго.
     В другой свой приезд я столкнулся уже с признаками настоящего голода, вызванного искусственно советским государством, как месть крестьянам за их нежелание вступать в колхозы. Это было в начале тридцатых годов.
     Наше местечко располагалось недалеко от границы с Украиной. Много украинских крестьян двинулось на северо-восток и, в первую очередь, в Беларусь, в надежде спастись от голода. Перед глазами встают страшные картины.
     Вот у порога нашего дома стоит ребенок двух-трех лет, один, без взрослых. Он еще и говорить не умеет. Стоит и смотрит на нас огромными глазами. Он не просит, нет. Он только смотрит, худенький, голодный ребенок. Но чем можно было помочь ему? Мы сами были на грани голода. Однако мама дала ему кусок хлеба. Еще одна страшная картина всплывает в памяти: женщина с ребенком на руках, причитает, падает на землю, просит хотя бы что-либо поесть. Мама предложила ей сыворотку от молока. С какой жадностью она ее пила!
      Наше положение было тяжелым. Однако кой-какую помощь нам оказывал старший брат, который к тому времени перебрался в Ленинград. Он иногда высылал нам посылочки с хлебом. Хлеб приходил к нам заплесневевший и снаружи, и изнутри. Мы аккуратно вырезали зелень и имели возможность иногда делиться куском хлеба с еще более нуждающимися. Кроме того, у нас была корова - наша поддержка. Помимо молока, она снабжала нас навозом. Весной пол в хлеву бывал поднят чуть ли не на полметра. Мы здорово использовали этот навоз. Крестьяне давали нам в аренду кусок вспаханной земли, на котором мы сажали картофель, а осенью сами его убирали.
      Так вот в тот голодный год корова осталась без корма. Все было съедено. Мы жили недалеко от базарной пощади и, бывало, корова тянула сено или солому с телег, которые приезжали на базар. Хозяева безжалостно расправлялись с ней – били палками, кнутами. Но голод не тетка – корова вновь и вновь выхватывала из воза пучок сена и получала новые побои. Я не мог смотреть на эти сцены спокойно и сильно страдал.
      Голод был и в начале двадцатых годов, сразу после революции. Тогда мы получали благотворительную помощь из Америки. Я, конечно, не мог знать, по каким каналам шла эта помощь и как она распределялась. Но мне хорошо запомнились эти посылки. Особенно рыба холодного копчения, чрезвычайно жирная. Возможно, палтус, но тогда эту рыбу мы называли шамайкой. Для нас – полуголодных детей это была райская пища. Однако голод двадцатых годов не идет ни в какое сравнение с голодом тридцатых, который, как теперь известно, унес миллионы жизней советских людей.
      Старые Дороги
      Закончив досрочно Еврейский педагогический техникум в Минске, я был послан в г. Старые Дороги на работу учителем физики и математики в еврейскую неполную среднюю школу. Здесь, до поступления в Ленинградский государственный университет, я проработал полтора года.
      Мне сняли проходную комнату на Привокзальной улице. Принадлежала она семье извозчика. Вскоре случился пожар, который на моих глазах превратил в пепелище всю Привокзальную улицу. Помимо местных пожарных, его тушила команда, прибывшая по железной дороге из Слуцка. Я стал "погорельцем" и, хотя у меня ничего не сгорело, я как "погорелец" получил от государства дефицитное то ли пальто, то ли костюм.
       В школе я представился директору, энергичному молодому человеку по фамилии Полойко. Мы сразу подружились с ним. Он меня представлял каждому классу.
       Начались занятия. Здесь меня мучило одно обстоятельство. Дело в том, что я был очень молод. Мне было всего 17 лет, я кипел энергией и разряжался часто нервным смехом. Потом этот смех или, в лучшем случае, широкая улыбка на моем лице, вошли в привычку, и все и везде мне казалось смешным. К этому добавлю, что мои ученики иногда были старше и рослее меня. Все это меня смешило, и часто я входил в класс с широко раскрытым от уха до уха ртом. Помню, перед тем, как войти в класс, я долго стоял перед дверью, кусая себе губы и стараясь настроить себя на серьезный лад. Но ничего не получалось. Только входил в класс, и улыбка вновь озаряла мое лицо. Как я был противен сам себе!..
      Тем не менее, в школе меня уважали. Я был очень наивен в вопросах любви. Меня интересовало только дело. Это даже вызывало насмешки со стороны некоторых преподавательниц. Однажды биологичка мне совершенно серьезно рассказала, что где-то вывели породу козлов, которые дают молоко не хуже коз. Я к этому сообщению отнесся совершенно серьезно. На ее лице не было и тени насмешки. Я почти поверил ей...
       В школе я, вел математику и физику, и все на еврейском языке. Я много занимался с ребятами. Должен сказать, что еврейские ребята отличались хорошей дисциплиной, и мне было легко с ними работать. Я так полюбил свою учительскую профессию, что значительно позднее, когда приехал в Ленинград, я часто останавливался перед школой и смотрел на детей с чувством ностальгии.
      Возвращаясь к дням работы в школе, не могу не упомянуть, как мы задумали осуществить проект электрического освещения села. Дело в том, что это был 1933 год. Только что начало внедряться в быт электричество. Многие не понимали принципа работы электростанции и освещения. Мы с ребятами решили построить большой макет села, поясняющий этот принцип. Не столько ученикам, сколько их родителям.
       Сколотили большой низкий ящик: 1,5 х 1,5 м, насыпали песок, склеили из картона домики с окошками, внутри каждого домика поместили лампочку от карманного фонарика. Установили "столбы" электрического освещения вдоль "улицы", соединили их проводами из тонкого монтажного провода. Построили "электростанцию": аккумулятор со щитом, на котором установили нарисованные на крышке от ваксы «амперметр» и «вольтметр». Установили школьный реостат, рубильник, пробки и т.д. "Улицы" с рельефом, кое-где с "деревьями". Красота! Дети готовили макет с большой охотой. Бывало, идешь по улице, мальчики догоняют: "Лерер (учитель), я достал коробочку из под ваксы!" И вот родительское собрание, я жду в кабинете, где установлен макет, мои помощники волнуются. Собрание кончилось. Директор таинственно приглашает родителей в кабинет. Свет потушен, полная темнота, по моей команде включается рубильник и зажигается свет во всех "домиках" и на уличных фонарях. Эффект потрясающий, речь Полойко, мои пояснения ...
       В июне 1934 года я уехал из Старых Дорог в Ленинград к маме и братьям. К тому времени они уже перебрались из Хойник в Ленинград. Но Старые Дороги остались в моей памяти навсегда.
       Много лет спустя, я вернулся в этот город с моим младшим сыном, Александром. Мы совершали тематическое путешествие "По родным местам". Посетили Минск, Гомель, Хойники и Старые Дороги. Когда мы прибыли в Старые Дороги, я не узнал городка. На базарной площади мы поинтересовались у местных жительниц, помнят ли они довоенный городок, еврейскую школу и остался ли кто-либо из людей довоенного времени. Нам сказали адрес одной женщины, к которой нам следовало бы обратиться. Когда мы открыли дверь, эта женщина с криком "Лерер!" бросилась к нам. Через 40 лет она меня узнала! Мой сын был поражен. Возможно ли узнать меня через столько лет! Что касается меня, то я, конечно, не мог вспомнить мою ученицу, но мне было приятно, что она меня узнала.
      Рыбный промысел (отрывок)
     Еще с детских лет я терпеть не мог рыбалку. Сидеть с удочкой и ждать поклевки - брр... - это было не по мне. Особенно было неприятно насаживать червя на крючок. Я относился к червяку как к живому, с известными ощущениями боли, гибели и т.д. Совсем иначе я относился к ловле рыбы бреднем. Еще в юности я любил тянуть бредень на озере Митрофанихи, что в Хойниках. Это было искусственное озеро в парке (у раёне "Замку"; не ў Аўраамаўскім. – С. Б.), сделанное продолговатым, "под речку", в котором водилась кой-какая мелочь. Эта любовь к неводу мне пригодилась в последние годы войны и в первые послевоенные годы, когда я увлекся рыбной ловлей...

      Краткая биография, степени, звания, награды и библиография
     А. Краткая биография
    Израиль Самуилович Фишман родился 20 августа 1914 года в г. Хойники, Гомельского округа, Белоруссия, в семье мелкого торговца. Зимой 1920/1921гг. (?), во время еврейского погрома (лістапад 1920 – С. Б.), отец был расстрелян бандой Булак-Булаховича, и мать осталась с 7 малолетними детьми. В 1932 году мать с детьми переехала на постоянное место жительства в г. Ленинград. В 1942 году она и 5 ее сыновей погибли в блокадном Ленинграде от голода и вместе с другими ленинградцами похоронены на Пискаревском кладбище.
     По окончании в Хойниках школы в 1929 году И. С. Фишман поступил на учебу в еврейский педагогический техникум, г. Минск, и закончил его с дипломом учителя физики и математики неполной средней школы. По окончании техникума зимой 1931/1932гг направлен на работу в г. Старые Дороги, БССР. В 1933 году поступил в Ленинградский государственный университет на физический факультет, который окончил по специальности «физика» с отличием в 1938 году. По окончании университета направлен в г. Воронеж на авиационный завод на должность начальника спектральной лаборатории. В 1941 году вместе с заводом эвакуировался в г. Казань, где проработал на заводе до 1961 года.
     С 1949 года начал работать в Казанском государственном университете сначала по совместительству, а после ухода с завода, в 1961 году - в штатной должности ст. преподавателя, доцента и профессора кафедры оптики и спектроскопии.
     Б. Педагогическая деятельность
    Более 40 лет И. С. Фишман отдал педагогической работе в стенах Казанского университета. Он читал в разное время курсы лекций: "Общая физика", "Оптика" для физиков, спецкурсы: "Атомная спектроскопия", "Молекулярная спектроскопия", "Спектральный анализ", вел семинарские, лабораторные занятия со студентами, руководил аспирантами, дипломными и курсовыми работами. На протяжении 15 лет читал "Избранные главы "Оптики" слушателям факультета повышения квалификации преподавателей вузов. Им издан ряд методических пособий и сборник "О лекторском мастерстве" с предисловием к нему.
      В. Научные направления и результаты
     Эмиссионный спектральный анализ.  
     Научную деятельность в области эмиссионного спектрального анализа начал в 1938 году. Разработан ряд методов эмиссионного спектрального анализа, которые внедрены в практику ряда заводов, в основном авиапромышленности. Одним из первых в СССР И. С. Фишман создал лабораторию экспрессного спектрального анализа. Его методы, часть которых впоследствии вошла в Союзные ГОCТы и описаны в литературе, позволили решить сложную проблему эталонов для спектрального анализа. В годы Великой Отечественной войны, в связи с появлением новых авиационных сплавов, эти методы ускорили освоение спектрального анализа таких сплавов. Результаты этой работы обобщены автором в его монографии "Методы количественного спектрального анализа", Изд-во КГУ, 1961.
      Спектроскопия оптически плотной плазмы.
      Начиная с 1960 года, И. С. Фишман совместно с учениками занимался спектроскопией оптически плотной плазмы. На основе научно обоснованных моделей им рассчитаны интегральные характеристики спектральных линий, излучаемых и поглощаемых оптически плотной плазмой, что вместе с ранее разработанными методами эмиссионного спектрального анализа, составили основу его докторской диссертации. Конечной целью этих работ явилось адекватное описание сложной формы линий излучения и поглощения и, разработка на этой основе методов диагностики плазмы, т.е. определение температуры, электронной плотности и плотности атомов, распределение этих величин по сечению плазмы. Совместно с учениками создал экспериментальную базу для научных исследований. По этим вопросам опубликован ряд работ и обзоров в отечественной и зарубежной печати.
       Обработка экспериментальной информации.
      Много внимания И. С. Фишман вместе с учениками уделил разработке математических методов обработки информации и, в частности, решению обратных некорректных задач. Именно к этим задачам относится диагностика плазмы, отмеченная выше.
       И. С. Фишман опубликовал оригинальную разработку « Метод статистической регуляризации и его применение в спектроскопии», изд-во КГУ, 1979 и совместно с И. Д. Грачевым и М. М. Салаховым монографию "Статистическая регуляризация и ее применение в спектроскопии", изд-во КГУ, 1986 г. По данному направлению опубликован ряд работ в отечественной и зарубежной печати.
       Атомная абсорбция и флуоресценция
       В 1969 году И. С. Фишман начал новый цикл работ в области атомно-абсорбционной спектроскопии. Здесь им развивались три направления: создание абсолютных методов анализа, основанных на численном учете главных факторов, влияющих на абсорбционный сигнал; в рамках этого направления им совместно с В. Разумовым разработан абсолютный метод определения ртути в воздухе, а с Г. Г. Ильиным рассчитан атомно-флуоресцентный сигнал. Совместно с А. Х. Гильмутдиновым разработал теорию переноса атомов в трубчатых атомизаторах для атомно-абсорбционной спектрометрии. Второе направление связано с применением атомно-абсорбционной спектроскопии для определения упругости паров металлов при разных температурах. Наконец, третье направление - создание и исследование нового электродугового атомизатора. В 1969 году И.С.Фишман получил авторское свидетельство на новый электродуговой атомизатор с дугой переменного тока. В последующие годы он вместе со своими учениками на базе этого атомизатора создал прибор, изучил его свойства и возможности его применения для решения аналитических задач.
      Исследование штарковских параметров. В последние годы И. С. Фишман занимается проблемой штарковских констант уширения и сдвига спектральных линий в условиях оптически плотной плазмы. Данная проблема тесно связана с одной из предыдущих. Найдены весьма общие закономерности в величине этих параметров, важных для астрофизики и физики плазмы. Ряд работ данного направления опубликован в отечественной и иностранной печати.
      Всего И. С. Фишман опубликовал в печати более 150 работ, в том числе 2 монографии.
      Г. Степени и звания
1.Решением Совета Казанского государственного университета им.В.И.Ульянова-Ленина от 23 декабря 1948 г. (протокол N14) за работу «Спектральный анализ по твердым градуировочным графикам» присуждена ученая степень кандидата физ.-мат. наук. Диплом МФМ N00708. Москва. 1 июня 1949 г.
2.Решением Высшей Аттестационной комиссии от 20 мая 1959 г. (протокол N27/П) утвержден в ученом звании доцента по кафедре «Молекулярные и тепловые явления». Аттестат МДЦ N013844. Москва. 4 июня 1959 г.
3.Решением Высшей Аттестационной комиссии от 16 сентября 1967 г. (протокол N39) на основании защиты диссертации в Совете Казанского государственного университета им.В.И.Ульянова-Ленина 7 января 1965 г. «Исследование интегральных характеристик самопоглощения и разработка новых методов спектрального анализа» присуждена ученая степень доктора физ.-мат. наук. Диплом МФМ N000868. Москва. 24 октября 1967 г.
4.Решением Высшей Аттестационной комиссии от 14 мая 1969 г. (протокол N24П) утвержден в ученом звании профессора по кафедре «Оптика и спектроскопия». Аттестат МПР N012385. Москва. 17 июля 1969 г.
     

Далей