Имение Хойники: от дворян-католиков к православным купцам
В разных источниках утверждается, что Константин Прозор получил в 1881 году от малолетних сестер Марии, Софии и Станиславы доверенность на право владения имениями Хойники, Острогляды и Городище. А в 1882 году Константин уже продал свои имения. Нам удалось найти выписку из крепостной книги по Речицкому уезду за 1887 год Минского нотариального архива. Сама купчая раскрывает драматическую картину падения рода Прозоров (!) из-за разгульной жизни Константина, правнука обозного.
Начинается она так: «Тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года явились к Ивану Казимировичу Боричевскому, Минскому Нотариусу в контору его первой части на углу Губернаторской и Преображенской улиц в дом № первый второй известные ему лично и к совершению актов законную правоспособность имеющие: дворянин Константин Мечиславович Прозор и купцы: карачевский Михаил Петрович Авраамов и трубчевский Гавриил Семенов Курындин, жительствующие: первый в городе Минске в гостинице «Париж»; второй в городе Карачев Орловской губернии, по Казанской улице и третий в городе Трубчевск той же губернии по Курындинскому проезду, в собственных домах». А свидетелями при совершении купчей были мещане Александр Герасимов Филимонов и Арон Янкелев Берман, а также дворянин Иван Антонов Триковский. Эти тоже жили в собственных домах.
Сделка между посторонними лицами, в общем-то, была грандиозной. Продавалось одно из крупнейших поместий на территории Беларуси. А продавалось ли? Попробуем в этом разобраться. Как видим, помещик Константин Прозор указан как постоянно проживающий в Минске, но только не в своем доме, а в самой дорогой гостинице города «Париж». Все бы ладно, да что удивительно – такой богатый человек продает постоянно участки земли один за другим. Скорее всего, из-за нехватки денег (?). Значит, Константин Мечиславович ведет расточительный образ жизни. К тому же само огромное имение было заложено в Московском Земельном банке, что говорило о его неудовлетворительном финансовом состоянии, что очень даже странно. Ибо имение это всегда было прибыльным. Но обычно самыми большими тратами денег были проигрыши в карты. Игроком Прозор был азартным, но никудышним. И в один из вечеров за одним игорным столом, надо полагать, случайно сошлись хойникский помещик Прозор и заезжие купцы Орловской губернии Авраамов и Курындин. Вероятно, купчишки были уж очень ловкими игроками и хорошими психологами, сумевшими раззадорить нетрезвого Прозора. Игра шла по-крупному, и к концу вечера Константин оказался банкротом. Проигрыш составлял астрономическую сумму, которой у Прозора никогда не было на руках. Столько могла стоить только значительная часть Хойникского имения.
Надо сказать, расхожее мнение (!), что Константин, лишившись имения, заодно лишил состояния и сестер и брата, не выдерживает критики. Ибо имение к 1885 году принадлежало только ему. В купчей сказано: «Означенное имение досталось ему, Прозору по решению третейского суда, состоявшемуся в г. Киеве 20 июня тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года коим он и введен во владение судебным приставом Минского окружного суда Сорочинским четырнадцатого апреля тысяча восемьсот восемьдесят пятого года».
Каким же образом он смог стать единоличным владельцем имения? Скорее всего, как старший в семье, он мог выдать несовершеннолетних сестер замуж. Что он, вероятно, и сделал, выделив им часть наследства в приданое. Что же касается брата Владислава, то он, возможно, к этому времени умер либо в процессе суда признан недееспособным, и ему выделялась определенная сумма денег на содержание (!).
Так что же продал Константин Прозор в 1887 году? Купчая говорит, что «продал он купцам карачевскому Михаилу Петрову Авраамову и трубчевскому Гавриилу Семенову Курындину, собственно ему Прозору принадлежащее недвижимое имение в полном составе... состоящее из двух частей: первая часть имения Хойники с фольварками, называемыми: Волоки, Гудов, Иузефово, Рогинь, Стреличев, Рацлавица, тож Раславица, из части какового вновь образован по заявлению сторон фольварок Берестечко, Рудно, Лянтерня, Храпков, Поселичи и Карчев, и самое местечко Хойники и вторая часть – имение Делистов, находящееся в границах с землями: с севера деревни Кобылевой – Застенка Борового и околицы Лесной Остров, с востока села Малодуши с фольварком того же названия, деревня Борсуки с фольварком того же названия, местечко Брагин с селом Губоревичи и деревнями Амельковщизною, Высокой, Велетинной, Пудаковой и Коновщизною, пустоши Липники, села Бабчина с деревнями Мокиш и Рудаковой, Губаревичской Галлы; с юга деревни Кожушки с фольварком того же имени и с запада: селе Тульговичи с фольварком того названия, села Борисовщизна с фольварком того же названия, спорной земли села Загалья с селами деревнями, деревень Кореневки и Мокрыца, деревни Мичижор с фольварком того же (имени) названия, села Мокановичи с деревнею, Водовичи и фольварками того же названия, деревни Избин, как значится на плане выкопированном из плана Генерального межевания землемером Чиндещким в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году и подписанном сторонами». В общем, территория, приблизительно равная территории нынешнего района (нашмат меншая! – С. Б.).
Указывалось в купчей, кому и сколько продавалось земли ранее. Часть земли отошла «разным лицам по дарственным записям в количестве ста пятидесяти трех десятин двух тысяч семидесяти двух сажен». Кроме того, продано: «при селе Великий Бор Григорию Борисенко – двадцать десятин; при деревне Людвинополь Владиславу Кухаренко одиннадцать десятин одна тысяча шестьсот шестьдесят четыре сажени; в урочище Пальмире – Августу Кравченко-Рудобельскому и Александру Токарскому – двадцать три десятины одна тысяча двести сажен, среди крестьянских наделов деревни Малишево Феодору Чекану и Ивану Кравченко – тридцать три десятины восемьсот пятнадцать сажен; среди крестьянских наделов деревень Дворище и Новоселок – Игнатию Столовичу двадцать пять десятин; при крестьянских наделах деревни Заболотья – Григорию Борисенко – одиннадцать десятин пятьсот двадцать пять сажен». Кроме того, две десятины отведены под строительство православной часовни и две тысячи шестнадцать сажен находились под фамильным кладбищем и часовнею Прозоров. А всего Константин Мечиславович продал «сорок две тысячи сто сорок десятин девятьсот восемьдесят сажен более или менее, сколько окажется в натуре в вышеозначенных границах». И вместо суммы в полтора миллиона рублей, которая указывалась в разных источниках, продал Константин Прозор свои имения Хойники и Делистов купцам всего за «пятьсот восемьдесят тысяч рублей серебром».
Из полученной суммы Прозор был вынужден отдать Московскому земельному банку за долг по имению Хойники 221 027 рублей 6 копеек и по имению Делистово – 54 121 рубль 69 копеек. И на руки полагалось Прозору всего лишь 304 851 рубль 25 копеек. Только остались ли эти деньги у Прозора? Весьма сомнительно, потому как в купчей указано, что даже бумагу и все виды пошлин должны уплачивать купцы Авраамов и Курындин.
Со временем Константин лишился и оставшихся имений. Что заставляло его губить имение? Хотя и была у него жена София Болеславовна Свентаржицкая, но ни один источник не говорит об имевшихся у них детях. Быть может, не хотел он оставлять никому в наследство огромное имение, а потому и решил пожить на широкую ногу. Этого, наверное, никто не узнает. А вот красиво жить в свое удовольствие ему никто не мог запретить.
Главная площадь
Каждый человек время от времени обращается в прошлое, пытаясь сквозь толщу времени понять, каким оно было, это прошлое. Какими были улицы раньше, кто здесь раньше жил и что здесь располагалось? Площадь Танкистов, названная так после войны в честь танкистов-освободителей, всегда была своеобразным торговым и общественным центром Хойник. Здесь размещались промтоварный, продовольственный, хозяйственный, книжный, овощной магазины. Здесь же находились столовая и клуб.
Не все старожилы помнят, что еще раньше площадь носила революционное название площадь Труда. А строящаяся рядом улица, которая носит сейчас имя В. Жиляка, была названа просто и незамысловато – улица Площадь Труда. Потом ей присвоили имя Пожарского. То ли от того, что на ней находилась пожарная, то ли именем российского полководца времен Смуты (!). С фантазией у тогдашних градоначальников было туго.
А еще раньше, во времена империи, называли площадь просто – Базарная. Так обычно назывались центры местечек. Да, именно здесь во время ярмарок бурлила и кипела торговая жизнь. А между ярмарками ждали своих немногочисленных покупателей лавчонки евреев-торговцев. С края площади стояла церковь, а посередине – двадцать две полусгнившие дощатые лавки. И однажды разгорелся здесь большой спор.
Новые владельцы имения Хойники купцы Авраамовы да Курындин решили построить еще пять новых лавок и перестроить эти негодные старые. Дело вроде бы и доброе. Но здесь воспротивился еврейский кагал. Все же дополнительно пять конкурентов должно появиться в небольшом местечке. И тогда пошло прошение на имя минского губернатора, где приводились доводы против такого решения: здесь, мол, и площадь станет тесной, и прогон скота затрудняется. Аж 18 подписей стоит под посланием, притом самых уважаемых людей в местечке: Янкель Шефтель, Ицка Карачевец, Мовша Левицкий, Мовша Фишман, Борух Полоцкий, Нохим Лившиц и другие. Подписывались кто русскими буквами, кто еврейским шрифтом. Батюшку местного Федора Данкевича тоже подключили к этому вопросу. В своем послании священник тоже жаловался на тесноту площади, из-за чего во время ярмарок крестьяне своими возами ломают церковный забор, а посему был против. В таких сложных ситуациях последнее слово было за полицией. Уездный исправник после рассмотрения дела был как раз противоположного мнения и купцов в их добром деле поддержал. План был составлен уездным землемером Осипом Александровичем Вырвичем.
В результате рассмотрения в Минске было принято решение: «А евреям и священнику объявить, что препятствий для строительства лавок нет. Дело закончить и сдать в архив». И дело-то, на первый взгляд, вроде бы незначительное. Но именно благодаря ему мы сегодня можем видеть план хойникской Базарной площади, какой она была 120 лет тому назад.
По состоянию на 1886 год в местечке насчитывалось 74 дома. На плане мы видим 6 улиц, а значит, на улицу приходилось в среднем по 12 домов. Поскольку улицы были двусторонними, то были они очень короткими. Следовательно, представленный план и есть план местечка Хойники 1888 года.
Коррупция родилась не сегодня
Весной 1900 года в Хойниках разгорелся неслыханный скандал. В мздоимстве был обвинен земский врач Василий Александрович Белецкий. Для маленького местечка это было весьма громкое дело. К слову сказать, хотя доктор служил в земской больнице, но по должности считался государственным служащим. И, как всем чиновникам, ему по истечении положенного времени присваивался определенный чин. При условии, разумеется, добросовестной и безупречной, с точки зрения вышестоящего начальства, работы. И при определенных условиях, в идеале, можно было дослужиться от низшего, четырнадцатого, до высшего, первого класса. Большинство чиновников дослуживалось при хорошей службе до 9-го класса, именуемого титулярный советник (приравнивалось к военному чину штабс-капитан), наиболее удачливые уходили на пенсию в чине коллежского асессора (капитана), это был 8-й класс. А уж чин надворного советника (подполковника) заслуживал всяческого уважения. К нему, бывало, и дворянство могли дать.
Вернемся к доктору Белецкому. Прибыл он в местечко Хойники на должность земского доктора в 1898 году. И по истечении двух с небольшим лет этакий конфуз – на него было заведено дело. Ну, кажется, что нам какой-то доктор. Но дело это, чудом сохранившееся через столько времени, интересно своим коррупционным сюжетом. К тому же благодаря этому удалось узнать, кто же был во главе властных структур волости.
А обвинялся доктор Белецкий в том, что, вопреки своему служебному долгу, при посещении больных взимал с них плату, хотя должен был делать это безвозмездно. Полагалась ему за работу 420 рублей в год. Но предприимчивый доктор заключил договор с хойникской еврейской общиной, в результате чего стал дополнительно получать 200 рублей. Как следствие, резко ухудшилось обслуживание православного населения, зато значительно улучшилось обслуживание иудейского. Как пример безответственного отношения к своим обязанностям к делу приобщено свидетельство о халатном отношении его к крестьянке деревни Волоки Марии Чекан. Когда ее крепко поколотил сосед, сломав при этом ей ногу, вызванный доктор взял за ее осмотр один рубль, но при этом никаких мер не принял. Он повторно приехал только через восемь дней, и с тем же успехом. В результате на ноге началась гангрена, и крестьянке в Киеве отняли ногу.
Многое инкриминировалось доктору. Это и неуплата прогонных за использование земских лошадей (а ему на эти нужды казна выделяла 250 рублей в год), и продажа бесплатных лекарств, и использование в личном хозяйстве крестьянских женщин, которые в это время числились в больнице, и многое другое. Эти правонарушения подтверждало все волостное начальство. Это и Хойникский волостной старшина Максим Данилов Можейко, и волостной писарь Михаил Степанов Кондратенко, и мещанский староста Абрам Рувимов (фамилия неразборчива, скорее всего, Перцовский), и сельский староста Василий Михайлов Кравченко, и писарь мещанской управы Сигизмунд Серафимович Треберт. Недоволен был доктором и содержатель земской почты Янкель Лейзерович Фельдман. А загорелось все дело с подачи рапорта полицейского пристава 2-го стана Цитко Константина Иванова (проживавшего в Юревичах). Материалы подготовил ему, скорее всего, местный урядник Чернецкий.
Дело рассматривалось целый год – с 20 мая 1900 года по 20 июня 1901 года. Результаты проверок давали совершенно разные результаты – от мздоимца до кристально честного человека, «принадлежащего к числу врачей трудящихся и преданных своему долгу». К сожалению, в деле нет сведений, какое наказание все же получил доктор Белецкий. Но в своих прошениях вышестоящему начальству он требовал указать тех, кто, по его мнению, его оклеветал, для привлечения последних к суду. Чем все дело кончилось, для нас пока остается тайной.
Но в 1906 году вновь возникает фигура сельского врача Василия Александровича Белецкого, который по-прежнему продолжает все так же управлять Хойникской земской больницей на 10 коек, на содержание которой выделено было 3 440 рублей в год. За весь 1905 год в больнице лечилось 236 пациентов, выздоровело из них 231, умерло 3, остались долечиваться на следующий год 2 человека. Вот бы нашим теперешним больницам такие показатели. А сам доктор Белецкий важно шествует по местечку в мундире, который соответствует недавно полученному чину – «надворный советник!!!». И величать его должны, в том числе и родное волостное начальство, не иначе, как «Ваше высокоблагородие господин доктор». Хороший, вероятно, был доктор в местечке Хойники.
А вот сменивший его в 1908 году доктор Шиллинг носил потомственный титул барона и был из прибалтийских немцев. И оклад у него был соответствующий – 1152 рубля в год, или 96 рублей в месяц. В составе больницы служат фельдшер Бартошевич с годовым окладом 352 рубля, повивальная бабка (акушерка) Бартошевич с окладом 235 руб. 20 коп. в год и сиделка (санитар) Леон Чекан с окладом 120 рублей в год, или 10 рублей в месяц. С 1 июля 1908 года на службу в больницу приходят Иван Гапоненко и Венедикт Купрейчик на должности сиделок с тем же окладом, что и Леон Чекан. Но очень любопытный факт: со всех троих санитаров удерживается половина зарплаты «в обеспечение службы». Куда шли эти деньги, в документах не указано. Известно только одно, что не согласные с грабительскими условиями оплаты Иван Гапоненко и Венедикт Купрейчик оставляют службу в больнице, и уже в октябре месяце того же года остается вновь один Леон Чекан с окладом 10 рублей в месяц.
Ради идеи и жизни не жаль
Самое дорогое у человека – это жизнь. Но когда человеком овладевает идея, в которую он свято верит, тогда ценность своей жизни, а тем более чужой не ставится ни во что. Таковы были революционеры всех направлений, таковы всегда были религиозные фанатики, таковы сегодня террористы-смертники. Белорусы тоже внесли свой вклад в дело терроризма.
Самым известным из них является Игнатий Гриневицкий, уроженец Бобруйского уезда (ныне Кличевский район). Он был организатором белорусской фракции партии «Народная воля». Именно 25-летний студент Петербургского университета Гриневицкий 1(13) марта 1881 года бросил самодельную бомбу в императора Александра II. Царь погиб на месте, а террорист был смертельно ранен. Саму же бомбу готовил уроженец г. Могилева Григорий Исаев. За участие в подготовке покушения он был приговорен к смертной казни.
Уроженка г. Мозырь Геся Гельфман также участвовала в подготовке покушения на царя. Также приговорена к повешению, замененному на пожизненную каторгу. Умерла в тюрьме.
Могилевчанка Лидия Езерская под видом простой посетительницы напросилась на прием к могилевскому губернатору А. Клингенбергу и тяжело ранила его из револьвера. Была приговорена к пожизненной каторге, где и умерла.
Конечно, на Хойникщине царей и губернаторов сроду не было. А вот полицейские чины в звании урядников здесь имелись, и порядок старались навести довольно жесткой рукою. Но революционные идеи, тем не менее, овладевали массами и здесь. И здесь были свои вожди и свои террористы. Одним из них был Александр Фролович Володкович, уроженец д. Заболотье (ныне черта г. Хойники). Из бедноты, окончил Хойникское народное училище, затем на хозяйстве у отца. В начале ХХ века он рабочий одного из петербургских заводов, где сблизился с социал-демократами, принимал участие в забастовках и демонстрациях.
Вдохновленный революционными идеями, Володкович возвращается на родину, где усиленно занимается пропагандой, распространяет листовки, запрещенную литературу. В августе 1904 года он был арестован и в мае 1905 года в Минске осужден на 4 месяца тюрьмы «за призывы свергнуть самодержавие, за связь с демократами из г. Мозырь». Но это не остудило его пыл. По выходе из заключения он возвращается в Хойники и продолжает заниматься пропагандистской работой. 8 мая 1906 года, в годовщину «кровавого воскресения» недели социал-демократы организовали демонстрацию в Хойниках. Урядника Черняка, пытавшегося совместно с местными чинами полиции предотвратить беспорядки, убил из револьвера лично Володкович. Через некоторое время Александра Володковича, а также Александра Гапоненко и Владимира Стасенко (готовивших побег Володковичу) арестовали. Всех троих приговорили к повешению.
Но тех, кто каким-то образом был причастен к социал-демократам, не оставили в покое. 6 февраля 1906 года состоялся сход крестьян сельского общества деревень Волоки и Людвин. Здесь под руководством волостного начальства решался собственно один вопрос: «Об удалении из общества порочных крестьян Николая и Федора Бураков, Ануфрия Шаговика, Степана Чекана и Адама Ткаченко (Ткача)». А «порочность» их состояла в том, что они «вели пропаганду совместно с убийцей урядника Черняка Володковичем, возбуждали крестьян к аграрным беспорядкам». Хотя крестьян из Людвина здесь не было, но в протоколе было написано, что за удаление проголосовало две трети крестьян общества.
Казалось бы, удалили – ну и что здесь такого? Но этого было достаточно, чтобы на этом основании арестовать данных крестьян и осудить на ссылку в северную Олонецкую губернию на пять лет каждого. Снисхождение сделали только для Адама Ткаченко, больного открытой формой туберкулеза. Несмотря на письма осужденных и их жен (наиболее активной из них была жена Степана Чекана Ульяна), все их прошения были оставлены без внимания. И были осужденные отпущены только после положительной характеристики Олонецкого губернатора почти через шесть лет.
Пройдет каких-то двадцать пять лет, и те, кого изгоняли, войдя в состав комитетов бедноты, будут называть тех, кто ратовал за их изгнание, «кулаками» и, также незаконно, насильно отправлять их в Сибирь или на север. Все возвращается на круги своя.
Не до Карла Маркса
Купцы М. П. Авраамов и Г. С. Курындин были людьми деятельными. Они искали любую возможность извлечения прибыли. В 1897 году они решили построить себе лесопильный завод. Леса своего много, а пилить приходится к соседям возить, да еще деньги платить. Это не годится. Один раз раскошелиться на пилорамы – и пили себе лес сколько хочешь. И написали они однажды полагающуюся бумагу с гербовыми марками в Минское губернское правление с просьбой разрешить построить недалеко от винокуренного завода еще и лесопильный завод. Как полагается, обратились к речицкому уездному землемеру И. Ю. Вишневскому. Тот за определенную мзду и начертал "План Минской губернии, Речицкаго Уезда, Хойникскаго Имения, владения М. П. Абрамова и Г. С. Курындина. Участка земли, состоящаго под Винокуренным заводом; с обозначением места предположеннаго под постройку Лесопильнаго завода, означеннаго на плане буквою А. Составлено Июня м-ца 1897 года Землемером и Таксатором И. Ю. Вишневским". Всмотримся внимательно в этот "План". Это ведь часть нынешнего города Хойники. Вверху дорога, на которой написано "Дорога из м. Юревичи в м. Хойники", и есть теперешняя улица Карла Маркса от колхозного рынка до площади Ленина. Только самой улицы еще и в помине не было, ибо на всем протяжении стоял только один дом, скорее всего, для сторожа, да ледник. Это была просто дорога, а дороги обычно именами не называют. И все место, показанное на плане, было всего лишь участком земли. Старожилы рассказывали, что помещик Авраамов скупал по окрестным деревням у крестьян бычков и откармливал. Только никто не мог сказать, где это было. А план показывает, что недалеко от винокуренного завода стояли сараи для бычков и волов. Их откармливали бардой. Рядом находились колодцы и небольшая конюшня для подвоза воды скоту. Но что любопытно, самого-то панского дома на плане нет. А месторасположение его по масштабу как раз там, где конюшни и сараи. Тогда выходит, что построили свой дом помещики не ранее 1897 года. Для этого часть строений нужно было убрать, да еще к этому плану разрешение надобно получить.
Из этого же плана видно, что в то время улицы Советской до пересечения с улицей Красноармейской тоже не было. И на повороте на Дворище до самого Юзефово тоже никаких строений не было.
Так что маленькими тогда были Хойники. И названия улиц тогда еще не марксистские. Не до Маркса было.
Начало дороги
Конец ХIХ – начало ХХ века было временем интенсивного строительства железных дорог в России. На территории Белоруссии железнодорожные ветви были объединены под одним началом, именуемым Полесские железные дороги. К ним относились линии:
1) Вильна – Сарны;
2) Барановичи – Белосток;
3) Брест – Жабинка – Брянск;
4) Мосты – Гродно;
5) Полоцк – Багратионовская;
6) Люща – Канал (Чучевичская ветка);
7) Василевичи – Хойники (Василевичская ветка).
Дороги строились за счет казны, а вот две последние строились за счет землевладельцев. Конечно, у крестьян таких денег не было, а помещики определенным капиталом располагали. И вот собрались однажды эти самые эксплуататоры и здраво рассудили, что Хойникам железной дороги не дождаться никогда. Компания была солидная: из имения Рудаков сам Станислав Александрович Ванькович, своего престарелого отца Михаила Авраамова, владельца имения Хойники, представлял его сын Андрей Михайлович и поверенный владелицы имения Остроглядовичи Любови Марковны Зовейко Афоний Малащицкий. Несколько позже к ним присоединился владелец имения Борисовщина Ястржембский. Приглашен был заодно младший инженер по дорожной части Речицкой уездной управы Кузнецов, которому и изложили свои доводы. Хойникская, Остроглядовичская* и Брагинская волости считались в Речицком уезде самыми плодородными. А значит, были у землевладельцев большие излишки сельхозпродукции, которую надо было реализовывать на стороне. И лес был в достаточном количестве, который так ждали за границей. А возили помещики эту самую продукцию на Речицкую железнодорожную станцию, куда в одну сторону составляло 60 верст. И вот ежели бы провести такую железку от Хойник до Василевич, то расстояние было бы в два раза короче. Желание их было велико, но они хотели сделать большое дело малыми затратами. Ушлый Кузнецов, хотя и был младшим инженером (старшего в уезде не полагалось, таковой обретался в Строительном отделении Минской губернской управы), зная суть дела заблаговременно, предложил наиболее удобный для помещиков вариант строительства железной дороги. Землю под строительство дороги помещики предоставляли бесплатно. Правда, помеху могли представить крестьяне. Все же революционные события 1905 были в самом разгаре. Но работа с крестьянами была проведена довольно основательная, если рядом с прошением помещиков в Речицкую уездную управу по делам земского хозяйства легло прошение крестьян об их согласии на проведение железной дороги по их землям. На нем имеются подписи сельских старост: от деревни Корчёвое подписался Адам Бордак, от деревни Дубровица – Филипп Дрозд и крестьянин Исаак Дрозд, от села Загалье – Иван Коваль, от деревни Гноев – Петр Бровкин и крестьяне Артем Лукьяненко и Михаил Суденко, от деревни Малешев – М. Рудобелец.
Для рассмотрения такого важного и необычного вопроса собралось все уездное начальство. 29 июня 1905 года заседание Речицкого уездного комитета по делам земского хозяйства возглавил сам предводитель дворянства барон М. М. Розен. Присутствовали земские начальники Б. Г. Ефремов и А. С. Каморный. Тут же уездный исправник Л. А. Караулов и податной инспектор Ф. Ф. Гар, непременный член управы Н. П. Соболевский и известный уже нам младший дорожный инженер Кузнецов. И уж никак не могли в решении этого вопроса обойтись без земского гласного И. И. Будзяновского, и в особенности без отца наблюдателя церковных школ священника И. В. Лотоцкого, ветеринарного врача А. У. Крикунова и инспектора народных училищ И. В. Любицкого. Присутствовали старшины Заспенской волости Сурта и Лоевской – Кравченко. Что удивительно, в протоколе не отражено присутствие волостных старшин Хойникской, Остроглядовичской* и Брагинской волостей. Вероятно, по причине их неприглашения.
Неглуп был уездный правитель барон Розен, подбирая себе команду. Быстро прикинули его помощники, что земляные работы стоимостью около 7 000 рублей можно безболезненно выполнить за счет натуральной повинности крестьян, то есть, по существу, бесплатно. Необходимую для строительства дороги плотину через болото Щоуб, а также четыре деревянных моста (при условии безвозмездного выделения материалов землевладельцами) можно изготовить на тех же условиях. К тому же выяснилось, что в связи с выделением 19 марта 1904 года Губернским комитетом 159 500 рублей дорожного капитала на содержание Речицких уездных дорог количество выделенных денег превышало потребности уезда. А значит, добрую часть их (пока не изъяло их за неиспользованием вышестоящее начальство) следовало пустить на строительство железной дороги. Об этом и было направлено в губернию прошение о строительстве железной дороги Василевичи–Хойники. Данное прошение было рассмотрено благожелательно. И вот под патронажем Полесских железных дорог началось строительство этого железнодорожного ответвления.
Пока не обнаружены документы, подтверждающие денежные вложения «бескорыстных радетелей» в оную железную дорогу, да и сам протокол Речицкого уездного Комитета по делам земского хозяйства от 29 июня 1905 года подтверждает, что земство было в состоянии обойтись своими средствами. Однако интересен тот факт, что после ввода дороги в эксплуатацию она была передана на баланс Полесских железных дорог, чтобы не обременять Речицкие власти изысканиями дополнительных средств на содержание дороги. А сами учредители – Ванькович, Ястржембский и Авраамов до самой революции получали 5% от сметной стоимости дороги ежегодно, как если бы они полностью строили всю железную дорогу за свои деньги. Так что бескорыстие было очень выгодным делом. Во всяком случае, в те времена.
*Д. Л. Вінаградаў ізноў арыгінальнічае, бо ў дакуменце гаворыцца пра Мікуліцкую воласць. Астраглядаўскай проста не існавала (С. Бельскі).
Не совсем медвежий угол
Постройка железнодорожной ветки положительно сказалась на экономике региона. На Хойникщине стали возникать, пусть небольшие, заводы. Появилась возможность завоза громоздкого и сложного оборудования: котлов, станков и др. – и вывоза продукции на продажу.
